Ленин в борьбе за мирное развитие революции

Самым расхожим тезисом у всех антисоветчиков (читайте: и русофобов) накануне очередного дня рождения В.И. Ленина является тот, согласно которому вождь большевиков выступал только и только за абсолютное изъятие собственности у всех, кто её имеет, даже самую малую. И к тому же не допускал мирного взятия власти эксплуатируемым большинством. Попытаемся доказать полную несостоятельность данного тезиса, обращаясь к ряду работ В.И. Ленина.

За последние 30 лет выросло поколение, к счастью, в значительной части сохранившее от отцов и дедов уважение и интерес к советской истории, но, увы, не по своей воле отчуждённое от ленинских источников. Это объясняет необходимость пространного их цитирования в настоящей статье. Впрочем, кому оно покажется скучным, может освободить себя от чтения данной публикации.

«Апрельские тезисы»

Начнём с обращения к работе Ленина «О задачах пролетариата в данной революции», вскоре получившей широко известное название ленинских «Апрельских тезисов». Выделим те из них, что, на наш взгляд, с наибольшей рельефностью выражают характер мирного развития революции в России после 27 февраля 1917 года.

Ленин решительно утверждает: «Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий». Последнее означало верность союзническому долгу (Англии и Франции) — продолжение войны в расчёте получить проливы Босфор и Дарданеллы с выгодой для королей российского капитала. Отсюда лозунг буржуазного Временного правительства: «Война до победного конца». Война была делом прибыльным для крупного капитала и крупных помещичьих хозяйств. Они наживались на крови русской армии, получая госзаказы на поставку вооружения, обмундирования и другого снаряжения, на поставку продовольствия. Меньшевики и эсеры поддерживали политику войны, всячески пытались «облагородить» её лозунгами защиты свободы и Отечества. Они были в сделке с буржуазными партиями (кадеты и др.) и сыграли свою тайную предательскую роль в условиях двоевластия: с одной стороны, Временное правительство, которое само себя назначило, пользуясь доверчиво-бессознательным отношением к нему трудящихся и солдатских масс; с другой — Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В них поначалу большевики составляли меньшинство, большинство имели меньшевики и эсеры в силу их социальной демагогии и того факта, что большевики только-только возвращались из тюрем и ссылок.

Стержневым в «Апрельских тезисах» Ленина, по нашему убеждению, является следующий: «Разъяснение массам, что С.Р.Д. (Советы рабочих депутатов. — Ред. ) есть единственно возможная форма революционного правительства и что поэтому нашей задачей, пока это правительство поддаётся влиянию буржуазии, может явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики.

Пока мы в меньшинстве, мы ведём работу критики и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок» (от доверчивого отношения к обещаниям и посулам Временного правительства и эсеро-меньшевистских вождей. — Ю.Б. ).

Ленин отмечал, что именно этот тезис вызвал у его оппонентов известного сорта бешеную злобу. Они сознавали реальность мирного перехода власти к Советам, поскольку у буржуазии не было сил им противостоять: Советам подчинялась армия, народ был вооружён. Большевистская пропаганда набирала силу. Ленин играл в ней главную роль: бесстрашно, не считаясь с опасностью лишиться жизни, он без устали разъяснял, что Советы могут взять власть мирно, что ложно обвинение большевиков, якобы призывающих народ к гражданской войне. «О ней нет ни слова в тезисах», — заявлял Ленин и был прав.

Вот один из многих примеров тому. 15 апреля, во время работы Петроградской конференции, обсуждавшей «Апрельские тезисы», пришло известие: в Михайловском манеже митинг. Пущен слух, что Ленин и большевики «продались Вильгельму», и солдаты требуют самого Ленина. Владимир Ильич поднялся из-за стола президиума: «Я поеду».

« — А вдруг найдётся провокатор и крикнет: «Бей Ленина?» — спросил кто-то. — Зачем же мы возвращались в Россию? — ответил Владимир Ильич. — Чтобы принять участие в революции или беречь собственную жизнь?»

И он поехал в Манеж и был там один на один с разгневанной солдатской массой. Ленин говорил не более 30 минут. Уже через пять первых минут установилась чуткая тишина... Когда Ленин умолк, солдаты с рёвом кинулись к трибуне и на руках понесли его к автомобилю. Но никто тогда не дал бы гарантии, что именно так, а не иначе всё кончится.

То же самое повторилось и днями позже при выступлении перед рабочими Трубочного завода. Перед началом выступления была реальная угроза, что физическая расправа над Лениным неизбежна. А когда он окончил речь — буря одобрительных возгласов и долгие рукопожатия.

На повестке — рабочий контроль за банками и фабриками

В мае 1917 года в «Правде» была опубликована статья Ленина, название которой актуально и сегодня: «Как запугивают народ капиталисты?». Автор начинает её с выдержки из передовицы либерально-буржуазной «Финансовой газеты», в которой сказано: «Политический переворот, столь всеми желанный и жданный, принимает форму, не бывшей ещё нигде, революции социальной. Законная, естественная в свободной стране «классовая борьба» приняла у нас характер классовой войны... Для революции же социальной нужно получить отречение от всех своих имущественных прав от десятков миллионов граждан и арестовать всех несоциалистов».

Далее Лениным сказано: «Вам угодно называть «революцией социальной» переход контроля за промышленностью в руки рабочих. Вы делаете при этом три чудовищные ошибки:

Во-первых, социальной революцией была и революция 27 февраля. Всякий политический переворот, если это не смена клик, есть социальная революция, — вопрос только в том, социальная революция какого класса . Революция 27 февраля 1917 г. ...Это была социальная революция буржуазии ». Здесь остановим внимание читателей на повторяющемся из года в год пресловутом либеральном словоблудии, цель которого противопоставить «переворот» «революции». Большевистский, рабоче-крестьянский Октябрь либералы называют переворотом, навязывая слушателям и читателям представление о его якобы заговорщицком смысле. Буржуазный Февраль называют революцией, имеющей, согласно убеждению либералов, культурно-исторический характер. Делается всё это для того, чтобы оправдать и узаконить в массовом сознании буржуазный переворот, то есть контрреволюцию августа — октября 1991 года, как волеизъявление народа.

Но вернёмся к ленинской статье. «Во-вторых, — писал Ленин, — «не бывшей ещё нигде» надо назвать и великую империалистскую войну 1914—1917 годов. «Не было ещё нигде» такой разрухи, таких кровавых ужасов, таких бедствий, такого краха всей культуры . Не чьё бы то ни было нетерпение, не чья бы то ни было пропаганда, а объективные условия, невиданность этого краха всей культуры, — вот что вынуждает переход к контролю за производством и распределением, за банками, фабриками и пр.

…При существовании Советов рабочих, крестьянских и др. депутатов невозможен такой контроль иначе, как при преобладании рабочих и крестьян, при подчинении меньшинства населения большинству. Как ни негодуйте, этого не изменить».

Ленин ведёт речь о рабочем контроле, более того, о контроле Советов пролетарских, крестьянских депутатов за производством и распределением, в первую очередь за банками и фабриками. Он доказывает, что это должно стать реальностью: «иначе неизбежна гибель десятков миллионов людей». Крах всей культуры (и это доказано историей, в том числе новейшей историей России) начинается с краха производства от его разбазаривания (иначе деиндустриализации) и со сказочно скандальных прибылей горстки крупного промышленного и финансового капитала. Должно было стать, да не стало...

Меньшевики и эсеры, имевшие большинство во Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете (ВЦИКе) Советов, пошли на сделку с буржуазным Временным правительством: не допустили того контроля, о котором говорил Ленин. А он продолжал настойчиво пропагандировать идею рабочего контроля за капиталистическим тогда ещё производством и разоблачал ложь относительно большевиков, намеренных якобы экспроприировать всё и вся.

Ещё раз вернёмся к статье Ленина. «В-третьих, — писал он, — и это самое главное — даже для революции социалистической никоим образом «не нужно отречение от всех своих имущественных прав десятков миллионов граждан». Даже для социализма (а контроль за банками и фабриками ещё не есть социализм) ничего подобного не нужно.

Это величайшая клевета на социализм (сегодня она воспроизводится всеми антисоветчиками в геометрической прогрессии. — Ю.Б. ). Ни один социалист никогда не предлагал отнять собственность... у «десятков миллионов», т.е. у мелких и средних, крестьян.

Ничего подобного!

Все социалисты всегда опровергали подобный вздор... Достаточно добиться «отречения» (изъятия собственности. — Ю.Б. ) от нескольких сот , самое большее от одной-двух тысяч миллионеров — банковых и торгово-промышленных воротил.

Этого вполне достаточно, чтобы сопротивление капитала было сломлено. Даже и у этой горстки богачей не нужно отнимать «все» их имущественные права, можно оставить им и собственность на многие предметы потребления, и собственность на известный, скромный доход».

Как видим, даже к миллионерам пролетарский вождь относился гуманно. «Сломить сопротивление нескольких сот миллионеров — в этом и только в этом задача. При этом и только при этом условии от краха можно спастись» — таково заключение ленинской статьи.

Ленин не зовёт здесь к социалистической революции. Он предлагает создать предпосылки перехода к ней. Подчеркнём: мирного перехода. Такой переход был бы осуществим, если бы не предательство меньшевиками и эсерами интересов рабочих и крестьян.

Во имя мирного развития революции большевики могут идти на компромисс

С июня по сентябрь 1917 года Ленин неуклонно продолжал борьбу за мирный переход власти к Советам. 3 июня на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, подобно выстрелу, прозвучали в притихшем зале ленинские слова: «Есть! Есть такая партия!» Они были ответом на заявление министра Временного правительства меньшевика Церетели: «В настоящий момент в России нет политической партии, которая говорила бы: дайте в наши руки власть, уйдите, мы займём ваше место... Такой партии в России нет!»

В кругах, близких к Керенскому, ходил слух, что ленинская фраза «Есть такая партия!» уложила премьер-министра в постель на неделю. С трибуны съезда Ленин говорил не о захвате власти большевиками, в чём до сих пор обвиняют его «лениноеды», не желающие знать, о чём была речь пролетарского вождя. А речь он вёл о переходе власти к многопартийным Советам, но без буржуазных партий. Говорил о готовности большевиков предложить Советам (при решительном их отказе от соглашений с партиями капитала) свою программу выведения страны из кризиса, грозящего катастрофой. И главное: большевики готовы сформировать Советское правительство, если им будет оказано доверие многопартийными Советами. Керенскому было отчего впасть в нервное расстройство. Но и на этот раз его выручили меньшевики и эсеры: они отвергли ленинское предложение мирного развития революции.

Но главным в речи Ленина на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов было обнажение им классовой сущности Временного правительства. Ставшее коалиционным в результате союза буржуазных министров с мелкобуржуазными (меньшевиками и эсерами, почти социалистами, как саркастически их называл Ленин), оно не изменило ни на йоту своей эксплуататорской природы: не решало вопрос о земле и мире — продолжало политику империалистической войны при господстве крупного капитала и помещичьего землевладения. «Мира без аннексий и контрибуций нельзя заключить, — утверждал Ленин, — пока вы не откажетесь от собственных аннексий. Ведь это же смешно, это игра, над этим смеётся в Европе каждый рабочий, — он говорит: на словах они красноречивы, призывают народы свергать банкиров, а сами отечественных банкиров посылают в министерство. Арестуйте их, раскройте проделки, узнайте нити — этого вы не делаете, хотя у вас есть властные организации, которым сопротивляться нельзя... В России нет такой группы, нет такого класса, который бы мог сопротивляться власти Советов. В России... революция возможна, в виде исключения, как революция мирная». По Ленину, революция мирная, но не без классового наступления трудящегося большинства Советов.

В сентябре , когда уже шла большевизация Советов, Ленин пишет (1—3 сентября) статью «О компромиссах» , в которой, исходя из того, что немирный переход власти связан с неизбежными жертвами, опасностью гражданской войны, предлагает меньшевикам и эсерам пойти на компромисс с большевиками . «Только во имя мирного развития революции.., только во имя её большевики могут и должны... идти на компромисс». И дальше: «Компромисс состоял бы в том, что большевики, не претендуя на участие в правительстве... отказались бы от выставления немедленно требования перехода власти к пролетариату и беднейшим крестьянам... Условием, само собою разумеющимся и не новым для эсеров и меньшевиков, была бы полная свобода агитации и созыва Учредительного собрания без новых оттяжек или даже в более короткий срок» . Иными словами, большевики готовы были заплатить дорогую цену за мирный переход власти к Советам — отказ от немедленного установления диктатуры пролетариата. Но эсеро-меньшевистский ВЦИК отказался от компромисса с большевиками.

Завершил свою статью Ленин словами пророческими: «Керенский уйдёт, так или иначе, и из партии эсеров и от эсеров и укрепится при помощи буржуа без эсеров, благодаря их бездействию... Да, по всему видно, что дни, когда случайно стала возможной дорога мирного развития, уже миновали».

Программа сбережения народных сил

Да, уже миновали дни мирного перехода власти к Советам. В условиях конца двоевластия (расстрел мирной демонстрации во главе с большевиками 4 июля), менее чем за полтора месяца до вооружённого восстания в октябре 1917 года, 10—14 сентября, Ленин пишет брошюру «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». В ней изложена социально-экономическая программа выведения страны из грозящего катастрофой тупика, куда её загнало коалиционное Временное правительство (кадеты вкупе с меньшевиками и эсерами). Эта программа не социалистическая, но отвечающая практическим нуждам трудового народа, без чего социализм немыслим. И, что важнее всего, рассчитана она на мирное развитие революции во имя сбережения народа.

Ленинская брошюра так масштабна не только по своему социально-экономическому, но и теоретическому содержанию, что она требует обстоятельного анализа. В данной статье такой задачи не ставилось. Обратим внимание читателей лишь на две неотложные меры ленинской программы. Первая и главная: «Эта мера: контроль, надзор, учёт, регулирование со стороны государства, установление правильного распределения рабочих сил в производстве и распределении продуктов, сбережение народных сил, устранение всякой лишней траты сил, экономия их... Вот чего как раз не делают из боязни посягнуть на всевластие помещиков и капиталистов».

Единственной помехой государственному контролю в условиях войны, разрухи и голода — «помехой, которую прикрывают от глаз народа кадеты, эсеры и меньшевики, — было и остаётся (считал Ленин. — Ю.Б. ) то, что контроль обнаружил бы бешеные прибыли капиталистов и подорвал бы эти прибыли». Голода в нынешней России нет, но единственной помехой жёсткому госконтролю в условиях войны и деиндустриализации производства, иными словами — непреодолённой его разрухи, является та, о которой писал Ленин более ста лет назад. Государство бессильно перед оттоком капитала за границу.

Что касается национализации банков, то Ленин, как говорится, буквально разжёвывает суть этой меры: «Собственность на капиталы, которыми орудуют банки и которые сосредоточиваются в банках, удостоверяется печатными и письменными свидетельствами, которые называются акциями, облигациями, векселями, расписками и т.п. Ни единое из этих свидетельств не пропадает и не меняется при национализации банков, т.е. при слиянии всех банков в один государственный банк. Кто владел 15-ю рублями на сберегательной книжке, тот остаётся владельцем 15-ти рублей и после национализации банков, а кто имел 15 миллионов, у того и после национализации банков остаётся 15 миллионов в виде акций, облигаций, векселей, товарных свидетельств и тому подобное.

В чём же значение национализации банков?

В том, что за отдельными банками и их операциями никакой действительный контроль... невозможен, ибо нельзя уследить за теми сложнейшими, запутаннейшими и хитроумнейшими приёмами, которые употребляются при составлении балансов, при основании фиктивных предприятий и филиальных отделений, при пускании в ход подставных лиц, и так далее и тому подобное. Только объединение всех банков в один, не означая, само по себе, ни малейших изменений в отношении собственности (выделено мной. — Ю.Б. ), не отнимая, повторяем, ни у одного собственника ни единой копейки, даёт возможность действительного контроля... Только при национализации банков можно добиться того, что государство будет знать, куда и как, откуда и в какое время переливают миллионы и миллиарды».

К вопросу о национализации банков Ленин в своей брошюре «Грозящая катастрофа…» возвращается не единожды: «Обороноспособность, военная мощь страны с национализацией банков выше , чем страны с банками, остающимися в частных руках»; «господство над землёй без господства над банками не в состоянии внести перерождения, обновления в жизнь народа».

То же самое он, Ленин, писал и о национализации синдикатов (сегодня в их роли выступают олигархические монополии). И здесь он придерживался принципа: ни малейших изменений в отношении собственности.

Обе национализации — банков при слиянии их в единый государственный банк и стратегических отраслей экономики — давно заявлены в Антикризисной программе КПРФ. По нашему убеждению, партии необходимо ещё выдвинуть требование ужесточения государственного, не в последнюю очередь депутатского, контроля за деятельностью чиновников исполнительной власти. Пора при этом привести в действие рабочий контроль и контроль трудящейся общественности — инженерно-технических работников и компетентных специалистов из служащих — за финансовыми потоками на предприятиях и в банках. Основание для названного требования — явное бессилие государства перед деофшоризацией — оттоком весьма увесистой доли капитала за границу.

Словно к дню сегодняшнему Лениным в «Грозящей катастрофе…» сказано: достаточно было бы правительству декретировать «осуществление главнейших мер контроля, назначить серьёзное, нешуточное наказание капиталистам, которые бы обманным путём стали уклоняться от контроля, и призвать само население к надзору за капиталистами, к надзору за добросовестным исполнением ими постановления о контроле, — и контроль был бы уже давно осуществлён в России».

Он был русский человек

Ленин предсказывал и обосновывал недолгий срок двоевластия в России 1917 года. Временное правительство отражало диктатуру контрреволюционной буржуазии, прикрываемой эсеро-меньшевистской «демократической» и — не шутите — «патриотической» фразеологией: «Война за свободу, революцию и защиту Отечества!»

Советы отражали рабоче-крестьянскую диктатуру. Опираясь на вооружённый народ, они могли взять всю полноту власти в свои руки. Но Советы добровольно передали государственную власть в руки Временного правительства. Ленин в своей работе «Задачи пролетариата в нашей революции» так объяснял это противоречие февраля 1917 года:

«Классовый источник этого двоевластия и классовое значение его состоит в том, что русская революция марта 1917 года (имеется в виду отречение Николая II, состоявшееся 3 марта. — Ю.Б. ) не только смела всю царскую монархию, не только передала всю власть буржуазии, но и дошла вплотную до революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства... Двоевластие выражает лишь переходный момент в развитии революции». Запомним этот переходный момент.

Далее Ленин разъясняет, почему Русская революция февраля — марта 1917 года передала всю власть буржуазии: «Миллионы и десятки миллионов, политически спавшие десять лет, политически забитые ужасным гнётом царизма и каторжной работой на помещиков и фабрикантов, проснулись и потянулись к политике. А кто такие эти миллионы и десятки миллионов? Большей частью мелкие хозяйчики, мелкие буржуа, люди, стоящие посредине между капиталистами и наёмными рабочими. Россия наиболее мелкобуржуазная страна из всех европейских стран... Доверчиво-бессознательное отношение к капиталистам, худшим врагам мира и социализма, — вот что характеризует современную политику масс в России».

Вспомним переходный момент в развитии революции. Он был кратковремен (февраль — начало июля), но Ленин и большевики, вышедшие из тюрем в феврале — марте и прибывшие в Петроград из далёких ссылок, не теряли времени даром. Они максимально использовали завоевания Февральской революции: свободу слова, печати, собраний.

Буржуазные (кадеты, группа общественных деятелей) и мелкобуржуазные (меньшевики, эсеры) вожди, вынесенные на гребень революционной волны, также использовали названные завоевания пролетариата и крестьянства. Но они не могли не проиграть большевикам: Временное правительство не решало вопроса о мире, надеясь, что продолжение войны «до победного конца» поможет уничтожить двоевластие и окончательно установить диктатуру буржуазии. Не могло решить это правительство и аграрного вопроса в интересах крестьянства, так как оно защищало интересы помещиков и кулаков. Отказывалось Временное правительство удовлетворить и требования рабочих о введении 8-часового рабочего дня.

Надвигался голод, железнодорожный транспорт находился в расстройстве. Старый царский госаппарат, равно как и царские законы, оставался без изменений. Ленинские «Апрельские тезисы», нашедшие своё выражение в лозунгах: «Мира! Земли! Хлеба! Земля — крестьянам! Фабрики — рабочим! Власть — Советам!» — двигали массы к большевикам, к Ленину.

Конец двоевластия повлёк за собой репрессивные меры Временного правительства по отношению к большевикам: разгромлено помещение редакции газеты «Правда», повреждена типография; отдано распоряжение об аресте Ленина и ряда других товарищей. Главным для правительства был арест Ленина, соответствующий приказ был отдан 6 июля. Ленина не только могли, но и намеревались убить до суда. Командующий Петроградским военным округом генерал Половцев в своих мемуарах откровенно вспоминал, как офицер, направлявшийся им для ареста Ленина, спросил: «Желаю ли я получить этого господина в цельном виде или разобранным... Отвечаю с улыбкой, что арестованные очень часто делают попытку к бегству».

Американский журналист Джон Рид в своей знаменитой книге «Десять дней, которые потрясли мир» верно заметил, что Ленин стал народным вождём исключительно благодаря своему интеллекту. Но не только ум народного гения, но и его страстная, атакующая пропаганда (печатная и устная) идеи мирного перехода власти к Советам, его бичующие разоблачения предательства рабочих и крестьян либералами от буржуазии и «почти социалистами» (меньшевиками и эсерами) и великая вера в русский народ — всё это явилось залогом победы пролетарски-крестьянского Октября 1917 года.

К рабочим, крестьянам и солдатам были обращены публикации Ленина. Популяризированные большевистскими пропагандистами, они значительную часть колеблющихся склонили в сторону большевиков.

Когда же грозящая катастрофа стала реальностью: расстроился железнодорожный транспорт и подвоз продуктов, хлеба в первую очередь, в промышленные города практически прекратился, а дезертирство из армии приобрело массовый характер, достигло сотен тысяч покинувших фронт с оружием в руках и начались погромы магазинов, продовольственных складов, — тогда Ленин, находясь в подполье, 1 октября пишет «Письмо в ЦК, МК, ПК и членам Советов Питера и Москвы большевикам». В нём доказывает и требует: большевики « должны взять власть тотчас... Иначе волна настоящей анархии может стать сильнее, чем мы » (выделено мной. — Ю.Б. ). И далее: «Медлить — преступление... Надо идти на восстание тотчас ». И наконец: « Победа обеспечена, и на девять десятых шансы, что бескровно ». Так оно и случилось.

Максим Горький, более чуткий, чем кто-либо, к проявлениям недюжинной силы личности Ленина, так писал о нём: «Он был русский человек, который долго жил вне России, внимательно разглядывал свою страну, — издали она кажется красочнее и ярче. Он правильно оценил потенциальную силу её — исключительную талантливость народа, ещё слабо выраженную, не возбуждённую историей, тяжёлой и нудной, но талантливость всюду, на тёмном фоне фантастической русской жизни блестящую золотыми звёздами».

Он любил свою страну, свою Родину, свой народ и потому бился до последнего за мирное развитие революции.